Война между великими державами активно обсуждалась в первой четверти XX в. политиками, писателями, учеными и философами, и тем не менее природа европейского конфликта, в отличие от столкновений во времена колониальной экспансии, казалась малопонятной. Все привыкли к ограниченным, но неизменно успешным и быстрым военным кампаниям против слабого противника, где пулемет противостоял копьям, а мощь корабельных орудий – древним пушкам. Впрочем, эти конфликты способны были напугать лишь их непосредственных участников, широкая общественность имела смутное представление о том, что происходило за тысячи километров.
С чего Европе было бояться войны? В 1914 г., перед самым началом Первой мировой, французский полковник, бывший подростком, когда в 1870 г. Германия напала на Францию, услышал разговор молодых офицеров, выпивавших за скорейшее начало войны и смеявшихся над такой возможностью. Он оборвал их смех вопросом: «Думаете, война – это toujours dr^ole, всегда забавно?» Полковника звали Анри-Филипп Петен. Двумя годами позже под Верденом он стал свидетелем жесточайшей бойни XX столетия.
Убийство наследника Габсбургов произошло в годовщину унизительного для всех сербов события – победы турок в битве на Косовом поле в 1389 г. Официальный визит в Сараево 28 июня 1914 г., в день столь торжественных и скорбных воспоминаний, который, кроме того, был и национальным днем Сербии, выглядел особенно бестактным. Среди публики, собравшейся поглазеть на эрцгерцога и его супругу, проезжающих через город к резиденции губернатора, оказался вооруженный пистолетом 19-летний боснийский серб Гаврило Принцип. Он был одним из шести вышедших на улицы молодых заговорщиков, одержимых мечтой о дне, когда Босния освободится от австрийского ярма и станет неотъемлемой частью Сербии.
В то утро один из сообщников Принципа бросил бомбу в автомобиль эрцгерцога. Бомба отскочила и взорвалась рядом со следующим автомобилем, ранив двух офицеров свиты. Убедившись, что потерпевшие доставлены в больницу, а преступник пойман, эрцгерцог настоял на продолжении поездки в мэрию. Оказавшись на месте, он заметил с досадой: «У вас принято встречать гостей бомбами?» Затем его официально приветствовал мэр города. После церемонии эрцгерцог пожелал поехать в больницу, чтобы навестить раненных утром офицеров. Во время этой незапланированной части пути водитель, Франц Урбан, не знавший города, свернул на узкую улицу, где не было возможности развернуться. Поэтому он сбросил скорость, чтобы сдать назад.
Утром 4 августа 1914 г. миллионы солдат, составлявшие авангарды нескольких армий, собирались в казармах или готовились к переброске. Согласно плану боевых действий, русская армия на границе с Восточной Пруссией должна была двигаться прямо на Берлин. На границе Эльзаса и Лотарингии французские войска вторглись на территорию Германии, уверенные, что им удастся отвоевать отобранные у Франции провинции и отомстить за прежние унизительные поражения, дойдя до Рейна. Севернее, на границе Бельгии и Германии, немецкие войска рвались вперед, чтобы в кратчайшие сроки достичь Северной Франции, стремительно пройдя через Бельгию. В 1870 г. прусская армия, в которую входили баварские, саксонские и вюртембергские полки, с боями пробилась к Парижу. В 1914 г., впервые с момента объединения Германии, немецкая армия вознамерилась последовать ее примеру.
Британия, 4 августа объявившая войну Германии, не располагала войсками на территории континентальной Европы, и ей еще только предстояло сформировать, вооружить и переправить через Ла-Манш британские экспедиционные войска под командованием сэра Джона Френча, но решение об их отправке пока не было принято. В тот день, зная о нежелании британцев вмешиваться в конфликт на территории Европы, сэр Эдвард Грей заверил парламент, что у страны нет никаких обязательств, вынуждающих ее куда-либо посылать войска.
22 августа 2014 г. в семь утра неподалеку от деревни Касто и примерно в пяти километрах к северо-западу от Монса британский эскадрон 4-го гвардейского драгунского полка заметил группу немецких солдат, легко узнаваемых по серой униформе. Раздались выстрелы – первые выстрелы, сделанные британскими солдатами на континенте за последние сто лет, если не считать Крымскую войну. Начало битвы описано в официальной истории Британии. После того как капрал Э. Томас выстрелил из винтовки, командир части капитан Хорнби выхватил саблю и возглавил атаку. Немцы отступили. Спустя три часа два британских летчика, лейтенант Винсент Уотерфолл и второй лейтенант Джордж Бейли, вылетели с базы в Мобеже в разведывательный полет над Монсом и Суаньи. Над Ангьеном их сбила немецкая артиллерия. Оба погибли.
Часом позже, в 11:15, солдаты артиллерийской батареи британской 5-й армии заметили продвижение немецких войск по горному хребту с целью атаковать полосу охранения британских войск. Батарея открыла по ним огонь. «Наши снаряды не долетали до немецкой батареи, как раз начавшей обстрел, – вспоминал позднее командир 5-й армии генерал Гоф. – Обернувшись к командиру батареи, я крикнул: «Ради всего святого, подавите их огонь!» То был Форман, превосходный офицер, но его ответ обескураживал: «Эти орудия не могут стрелять лучше». Тринадцатифунтовые британские орудия и дальностью стрельбы, и мощностью снарядов уступали немецким 77-миллиметровым полевым пушкам, которым им пришлось противостоять. «Очень скоро, – говорит Гоф, – немцы открыли ответный огонь».
Пока немцы отступали от Марны, распростившись с надеждами на быструю победу на Западе, австрийцы пытались устоять под натиском русских, стремившихся отбросить их за границы Галиции. 10 сентября 1914 г., когда Жоффр со словами «Пехота несет победу на своих ногах» отдал приказ о преследовании немцев на север от Марны, под Красником, у самой границы русской Польши, русские одержали победу над значительными австрийскими силами, вторгшимися на их территорию. На юге, в австрийской Галиции, победа русских вынудила Конрада отдать приказ об отступлении. «Сегодня рано утром мы оставили корабль со всем, что на нем было, – писал 13 сентября Людвиг Витгенштейн в своем дневнике. – Русские наступают нам на пятки. Пережил ужасные события. Не спал уже тридцать часов, очень ослабел и не вижу никакой надежды на помощь извне».
Пора быстрых побед миновала, и каждая воюющая сторона стремилась разжечь недовольство на территории противника. Надеясь нанести вред Великобритании, немецкий военный атташе в Вашингтоне, Франц фон Папен (в 1932 г. он стал канцлером Германии, а в 1933 г. – первым вице-канцлером Гитлера), 13 сентября переговорил с бывшим британским дипломатом, сэром Роджером Кейсментом, рассчитывавшим на помощь Германии в борьбе за независимость Ирландии. Кейсмент предложил немцам создать Ирландскую бригаду, которая сражалась бы на стороне Германии. «Они хотят этого сильнее, чем когда-либо, – на следующий день писал он другу, – потому что понимают, какое моральное значение это может для них иметь». Германия сражалась бы за ирландский народ, как Британия сражалась за Бельгию.
В то время как на Западном фронте войска осели, углубляя траншеи и расширяя укрепления, одновременно ведя снайперскую стрельбу, совершая вылазки и периодически нанося артиллерийские удары по вражеским позициям, увеличивался разрыв между фронтом с его опасностями и тяготами и столичными представлениями о нем. Генерал Смит-Дорриен, побывавший в Лондоне в ноябре 1914 г., позднее вспоминал: «Меня поразило, что люди в Англии ничуть не осознавали ни напряженной ситуации на фронте, ни того, что он представлял собой лишь длинную тонкую линию, лишенную ресурсов и способную прорваться в любую минуту. Их мысли были заняты показавшимися мне смешными страхами перед возможным вторжением в Англию».
Всю зиму 1914 г. продолжался набор добровольцев в армию Китченера – в широко разрекламированные «новые армии», которые уже весной 1915 г. собирались принять участие в сражениях. В номере журнала Punch от 21 октября опубликовали карикатуру, из которой позднее сделали плакат, с изображением мистера Панча, говорящего профессиональному футболисту: «Дружище, на футбольном поле вы наверняка заработаете много денег, но сейчас есть только одно поле, на котором можно заработать славу». 7 ноября член парламента от Лейбористской партии Дж. Г. Томас (ставший пятнадцатью годами позже министром по делам колоний) сказал лондонской публике, что если тысячи молодых людей, годных для службы в армии, находят возможным посещать футбольные матчи, то «либо эти молодые люди не понимают ситуации, либо они трусы и предатели». Месяцем позже член парламента от партии консерваторов Уильям Джойнсон-Хикс создал первый из двух «футбольных батальонов», ставший 17-м батальоном Миддлсекского полка.
Начало 1915 г. ознаменовалось непрерывным кровопролитием. На Cербском фронте тиф поразил и австрийскую, и сербскую армии. В поддержку Сербии британские женщины-добровольцы собрали свыше сотни тонн медицинских материалов и лекарств. Для Великобритании 1915 г. начался с трагедии на флоте – крушения линкора «Формидейбл», потопленного немецкой подводной лодкой. Погибло 547 моряков. На Западном фронте огромные воинские силы увязли в окопной войне, не имея возможности продвинуться более чем на несколько сотен метров без тяжелых потерь. В Шампани в районе города Перт после двенадцати атак и двадцати контратак французские войска преодолели менее полутора километров. После захвата потерянной ранее высоты Ксон к югу от Меца в официальном французском коммюнике сообщалось: «Мы нашли убитых из пяти разных полков».
Казалось, борьба за окопы, склоны, рощи и перелески навеки останется противостоянием людей и пуль. Но в Лондоне Асквит получил письмо от коллеги, в котором сообщалось, что «за короткое время можно создать отряд паровых тракторов с небольшими пуленепробиваемыми кабинами и разместить в них людей и пулеметы. В ночное время они будут совершенно неуязвимы для артиллерийского огня. Гусеницы позволят им достаточно легко преодолевать траншеи, а вес машин уничтожит на их пути все заграждения из колючей проволоки». Это письмо стало первым шагом в эволюции танка. Его автором был Уинстон Черчилль.
25 апреля 1915 г., в день, когда на Западном фронте после химической атаки паника охватила английские и французские войска, объединенные вооруженные силы Англии и Франции, на которые очень рассчитывала Антанта, высадились на полуострове Галлиполи. Они надеялись одержать быструю победу, как в битве у Дарданелл пять недель назад. Но операция не принесла им победы – ни в скором времени, ни позднее. Как и у Дарданелл, англо-французские войска время от времени продвигались успешно, но непредвиденные обстоятельства и просчеты, допущенные в ходе сражения, не позволили закрепить успех.
Высадить войска на Галлипольском полуострове было решено в двух местах: на мысе Геллес у южной оконечности полуострова и на северном побережье, прямо против города Мейдос. Рассчитывали на то, что войска, зашедшие с юга, отбросят турок к северной зоне высадки, что позволило бы атаковать их с двух сторон. Сперва незадолго до рассвета войска высадились на северный берег, который получил кодовое название «пляж Z».
За два месяца до этих событий, сомневаясь в военных способностях турок, Китченер язвительно заметил, что даже австралийские и новозеландские солдаты легко бы справились с этой задачей, которую он назвал «круизом по Мраморному морю». Так что на пляже Z высадились именно австралийцы и новозеландцы, которые на пути к Восточному фронту дошли до Египта и были отозваны для участия в быстрой и легкой битве с турками. Вероятно, из-за ошибки в навигации высадка произошла не на мысе Габа-Тепе (как планировалось), откуда можно было перемещаться по самой узкой и ровной центральной части полуострова, а на мысе Ари-Бурну, меньшем по площади и расположенном севернее у подножия хребта Чунук-Баир. Командующий Дикс, руководивший первой высадкой, громко выкрикивал: «Доложите полковнику, что эти идиоты высадили нас на полтора километра севернее, чем было нужно!»
1 мая 1915 г. объединенная армия Австрии и Германии перешла в наступление, чтобы выбить русских с Карпат. Войсками командовал немецкий генерал Август фон Макензен, а тактику применения артиллерии разработал немецкий артиллерист полковник Брухмюллер. Наступлению предшествовал обстрел из 610 орудий – это была самая мощная артиллерийская подготовка, которая проводилась на Восточном фронте, причем использовались не только обычные снаряды, но и газовые гранаты. Обстрел длился четыре часа, в течение которых было выпущено 700 000 снарядов.
Через сутки русские были выбиты из Горлице; пять дней спустя им пришлось оставить Тарнув. Тысячи русских солдат остались лежать на поле боя. Девять месяцев успешных наступлений русской армии закончились. Австро-германские войска один за другим возвращали себе карпатские перевалы. За неделю боев в плен попало более 30 000 русских солдат. После сражения за горный город Санок русский генерал сообщал в рапорте, что его армия «истекла кровью».
13 июня 1915 г. польские кавалеристы, сражавшиеся в рядах австрийской армии, но вдохновленные стремлением к независимости Польши, одержали победу над русскими на реке Ракитне. Девять дней спустя австрийские войска вернули себе Лемберг, самый крупный город Восточной Галиции, и были готовы вторгнуться в русскую провинцию Волынь. На польском фронте немецкой армии тоже сопутствовал успех: 18 июля в Красноставе в плен попали более 15 000 русских.
Художник Оскар Кокошка, попавший в Лемберг 22 июля, писал другу: «Завтра утром отбываю в свой полк – три дня пути. Теперь он входит в состав немецкой кавалерии, направляемой в Россию! Слава богу, никаких траншей, только разведка, и – потрясающая штука – в России есть шанс заработать Железный крест. По пути много разрушенных артиллерией деревень, кладбища на знаменитых полях сражений, холера…»
В последнюю неделю июля русская Ставка разослала всем командующим секретный доклад об антивоенной пропаганде большевиков. Листовки, пояснялось в докладе, прячут в посылках, которые солдатам присылают из дома. В ответ армейское командование признавало: «Чтобы удержать людей в траншеях, требуются нечеловеческие усилия». В недовольстве русских войной немцы увидели средство подрыва боеспособности противника.
25 сентября 1915 г., через две недели после завершения Циммервальдской конференции, где прозвучал призыв начать «борьбу за мир без аннексий и контрибуций», на Западном фронте началось наступление союзников, предпринятое для облегчения положения русской армии на Восточном фронте. Нужды любого из союзников, находящихся в опасности, нельзя было игнорировать: поражение России позволило бы Германии перебросить с востока огромные силы для борьбы с Францией и Британией.
Наступление началось по двум направлениям. Французы атаковали линию немецкой обороны в Шампани, британцы – в Лосе. Об этом французы с британцами договорились еще в июле, на конференциях в Кале и Шантийи. Французы атаковали на линии фронта шириной 25 километров, продвинулись на 3 километра и захватили 1800 немецких пленных. С особым энтузиазмом в Париже сообщали о захвате укрепленного пункта в Ла-Куртине, глубина и сложность коммуникационных траншей и туннелей которого действительно впечатляли.
Военные успехи Центральных держав в начале 1916 г. начали отражаться на судьбе национальных меньшинств Австро-Венгрии. В январе в Богемии единственным официальным языком стал немецкий. На улицах Праги полиция, заслышав чешскую речь, применяла дубинки. Но в Вене лица, ответственные за принятие политических решений, сознавали огромные проблемы, порождаемые войной, особенно на фоне упорства, с которым продолжала вести боевые действия Россия, несмотря на все свои неудачи. «Об уничтожении русской военной машины не может быть и речи, – написал 4 января генерал Конрад графу Иштвану Тисе. – Англию победить невозможно. Мир должен быть заключен в кратчайшие сроки, иначе мы непоправимо ослабнем, если не исчезнем окончательно».
Среди всех участников войны только в Британии, Австралии и Канаде армии состояли исключительно из добровольцев. В тот день, когда Конрад сделал свое предупреждение, Британия имела под ружьем 2 675 149 человек, и все они были добровольцами. Канада с начала войны набрала в армию 150 000 человек и направила четыре дивизии на Западный фронт. Однако премьер-министр Канады сэр Роберт Борден, посетив Британию и получив определенное представление о масштабности задач, 1 января в новогоднем обращении к канадскому народу призвал еще полмиллиона мужчин вступить в армию. Население Канады в то время составляло восемь миллионов человек.
В то время как Англия подавляла Пасхальное восстание в Дублине, британские дипломаты в соответствии с тайным соглашением с Францией делили Малую Азию. В Леванте под контроль Франции передавалось побережье Ливана вместе со столицей Бейрутом. Над арабским суверенным государством Сирией со столицей в Дамаске устанавливался протекторат Франции. К Великобритании отходил портовый город Хайфа и город крестоносцев Акра. Таким образом, она будет контролировать залив, который станет средиземноморским терминалом для нефтепроводов, идущих из Месопотамии. Над Палестиной будет установлен тройной протекторат Великобритании, Франции и России. Арабское государство под британской опекой будет простираться от Средиземного до Красного моря.
Размах раздела впечатлял, но до поражения Турции было еще далеко. 26 апреля 1916 г. в Париже соглашение подписали сэр Марк Сайкс и Жорж Пико, под чьим именем оно и стало известно. Три дня спустя в Куте сдались британские и индийские войска. По масштабу победа турок была сравнима с эвакуацией Галлипольского полуострова три месяца назад. Днем ранее туркам предложили два миллиона фунтов золотом и обещание, что никто из тех, кого они отпустят, не будет сражаться с турками, но предложения были отклонены. После капитуляции войска Таунсенда попали в плен.
Начавшаяся 1 июля 1916 г. битва на Сомме по сути представляла собой попытку англо-французской армии прорвать германские линии обороны массивной атакой пехоты, чтобы обеспечить кавалерии условия для быстрого рывка, который позволил бы развить успех и, возможно, привел бы к полной победе. Выдвигаясь на позиции, британские солдаты пели:
На Эне и на Марне
Задали мы жару им,
И в Нёв-Шапель
Летит шрапнель,
Мы снова их тесним!
Среди десятков тысяч солдат, готовящихся к битве, был и лейтенант Уильям Ноэль Ходжсон, кембриджский сокурсник Руперта Брука. Ему было двадцать три, и сослуживцы звали его Весельчаком. Накануне битвы он написал стихотворение «Перед боем» (Before Action):
Все предвещало скорое открытие нового фронта. С июля 1914 г. Румыния упорно придерживалась нейтралитета и в то же время позволяла Германии и Австрии провозить через свою территорию войска и грузы для нужд фронта, тем самым помогая Турции в борьбе с Антантой. Румынские власти, видя успехи России в войне с Австрией, решили извлечь из них выгоду. 18 августа 1916 г. между Румынией и Антантой было заключено секретное соглашение, позволявшее румынам рассчитывать на давно облюбованные ими территории: австро-венгерские провинции Трансильвания в верховьях Тисы, Буковина в верховьях Прута и весь Банат.
Через девять дней, 27 августа, появился новый фронт: Румыния, хотя бы на бумаге удовлетворив свои территориальные амбиции, объявила войну Австрии. В тот же день румынские войска пересекли австро-венгерскую границу и вторглись в Трансильванию. Король Фердинанд, немец по происхождению, тогда же заявил коронному совету Румынии: «Теперь, когда я поборол в себе Гогенцоллерна, мне никто не страшен».
7 ноября 1916 г. Вудро Вильсон был переизбран президентом Соединенных Штатов. Через двенадцать дней, 19 ноября, он направил всем воюющим странам ноту с предложением изыскать способы завершения конфликта. Накануне 85-летний император Франц Иосиф выразил свое «глубокое удовлетворение» тем, что возникает реальная перспектива мирных переговоров. 20 ноября, несмотря на приступ бронхита, он, как обычно, работал с официальными документами. Во второй половине дня врачи уговорили его лечь в постель, но он дал указание разбудить его на рассвете. «Завтра утром в половине четвертого, – сказал он камердинеру. – Я не успеваю с работой». Рано утром 21 ноября, как и хотел, он приступил к работе с документами. В начале десятого часа вечера он умер.
Новым императором Австрии и королем Венгрии стал 29-летний внучатый племянник Франца Иосифа эрцгерцог Карл. Первой новостью, которую он получил в ранге императора, были известия о неминуемом завоевании австрийскими и германскими войсками Румынии. 23 ноября генерал Макензен форсировал Дунай близ Зимничи. Продвижение его армии существенно ускорилось благодаря понтонному мосту, наведенному австрийскими инженерами. Через два дня румынское правительство начало эвакуироваться из Бухареста в Яссы на севере страны.
Вдали от полей сражений и в ожидании американского влияния на ход событий двое из трех партнеров Германии – Австрия и Болгария – начали нащупывать пути заключения мира с союзниками. 12 апреля 1917 г. в Швейцарии через дипломатов эти страны предприняли попытку выяснить приемлемые условия перемирия. Но союзники были настроены бескомпромиссно: решение американцев о вступлении в войну, казалось, давало надежду окончательно склонить чашу весов на их сторону. Через пять дней на Эне произошло событие, которое предвещало надвигающуюся бурю: семнадцать французских солдат незадолго до намеченного наступления дезертировали из окопов.
На фланге фронта у Эны генерал Манжен совершил прорыв немецкой обороны на глубину в 6 километров, но 20 апреля, когда боевые действия приостановились, Нивель признал, что решительного прорыва не будет. В небе над Западным фронтом немцы продолжали сохранять превосходство: 21 апреля барон Рихтгофен отпраздновал свою восьмидесятую победу в воздухе. На следующий день немцы вступили в Хельсинки, еще недавно неотъемлемую часть Российской империи.
В Российской империи, оставшейся без царя, власть в столице по-прежнему делили Временное правительство, стремящееся создать либеральную демократическую систему, и Советы с их революционной доктриной. На Первом съезде советов рабочих и солдатских депутатов, проходившем 16–22 июня 1917 г., большевики были представлены 100 делегатами из 781 участника и настаивали на прекращении войны. Но при военном министре Керенском Временное правительство продолжало придерживаться плана скорейшего возобновления наступательных действий. Британский журналист Майкл Фарбман, вернувшийся из Петрограда в Лондон, 28 июня писал о «росте влияния социалистов-экстремистов вследствие недоверия к военным целям союзников» и о в равной степени угрожающей для союзников «изношенности российских железных дорог и подвижного состава», что «быстро ухудшает средства коммуникации».
1 июля в Петрограде прошла массовая антивоенная демонстрация. В этот же день генерал Брусилов, победитель в прошлогодней кампании, начал наступление в Восточной Галиции на фронте шириной 80 километров. В наступлении была задействована 31 дивизия при поддержке 1328 тяжелых пушек. Целью его был захват Лемберга (Львова), расположенного в 80 километрах западнее.
В ходе Третьей битвы за Ипр немецким войскам приходилось еще хуже, чем британским. 26 сентября 1917 г., после первого дня наступления британцев на лес Полигон, Людендорф написал: «День тяжелых боев, и все обстоятельства складываются не в нашу пользу. Потери территории мы могли бы пережить, но сокращение боевой мощи вновь все усложняет».
В Британии начинали поднимать вопрос о нарастающем истощении. Хотя кое-где немцев удавалось потеснить на очередную сотню метров, человеческие потери росли. 27 сентября начальник Имперского Генерального штаба сэр Уильям Робертсон написал Хейгу: «Я признаю, что придерживаюсь этой тактики, потому что не вижу лучшего варианта, и даже не потому, что в ее пользу существуют хорошие доводы, на которые я мог бы опереться, а потому, что инстинкт подсказывает мне поступать таким образом». На следующий день Хейг записал в своем дневнике: «Враг пошатнулся». Это был его типичный аргумент в пользу продолжения действий.
Революция вывела Россию из числа участников войны, но союзники всеми силами пытались сохранить достигнутое на других фронтах. 5 ноября 1917 г., когда вести о революции в России дошли до западных союзников, на конференции в Рапалло генерал Фош доложил, что 2-я итальянская армия «полностью развалилась», но 1, 3 и 4-я «остаются боеспособными». 2-ю армию подкосила возникшая в ее рядах паника. При столкновении с мощным наступлением австрийцев воинский порядок и дисциплина рухнули.
Недавно назначенный премьер-министр Италии Витторио Орландо обратился к британцам и французам за помощью. Как он сказал Ллойд Джорджу, «просто помощи» недостаточно, необходимо, чтобы «помощь была адекватной». Когда Ллойд Джордж ответил, что продолжение Италией войны «в общих интересах» Британии и Франции, Орландо, по словам британского премьер-министра, «с трепетной страстью заверил, что именно это Италия собирается делать любой ценой, даже за счет отступления до Сицилии». Ллойд Джордж по этому поводу заметил: «Он сицилиец».
Даже опасные для союзников последствия выхода России из войны не повлияли на осторожную политику Соединенных Штатов. В первый день 1918 г. генерал Першинг выступил против требования Ллойд Джорджа срочно направить из Америки максимально возможный дополнительный контингент войск и по прибытии немедленно влить его в действующие британские и французские части.
Ллойд Джордж утверждал, что Германия планирует нанести «сокрушительный удар по союзникам» до того, как полностью подготовленная американская армия летом займет свое место на фронте. Першинг с этим не соглашался. «Не считаю, что в данный момент положение настолько сложное, чтобы направлять наши роты и батальоны в британские или французские дивизии, – телеграфировал он военному министру в Вашингтон, – и сделаю это только в случае тяжелого кризиса». Однако Першинг откликнулся на просьбу Петена ввести в состав французских дивизий четыре находящихся во Франции полка афроамериканцев. Они оставались там до окончания войны.
На рассвете 21 марта 1918 г. Людендорф начал наступление, которое должно было принести победу немецким войскам на Западном фронте. Его целью было оттеснение британцев от Соммы и французов от Эны с последующим продвижением на Париж, как это уже было в 1914 г. Ситуация складывалась в пользу немцев. После заключения мирного договора, подписанного 3 марта в Брест-Литовске, Россия больше не участвовала в войне. Довоенный страшный кошмар и суровая реальность военного времени, война на два фронта осталась в прошлом. Система немецких железных дорог, усовершенствованная за предыдущие два года, позволила быстро и качественно перебросить на запад дивизии, ранее занятые на Восточном фронте, а также многие сотни тяжелых артиллерийских орудий и пулеметов, захваченных во время стремительного наступления немецких войск в глубь России в последние дни перед подписанием мирного договора.
На тактическом уровне Людендорфу удалось создать впечатление, что главный удар будет нанесен гораздо южнее. Его наступление оказалось неожиданностью для 5-й армии британцев. Хейг и его штаб сосредоточивали резервы в тылах 3-й армии, расположенной севернее и защищающей порты Ла-Манша. В это же время 3-я армия французов передислоцировалась на сотни километров восточнее 5-й британской армии, готовясь отразить прорыв немцев в южном секторе фронта (который и не предполагался). Тем самым положение 5-й армии оказалось гораздо более слабым, чем могло быть, и, соответственно, более уязвимым. Кроме того, она была сильно недоукомплектована. В дивизиях при штатном составе в 12 000 человек насчитывалось не более 6000. Через три с половиной года войны нехватка кадров в британской армии по-прежнему сказывалась на ее боеспособности. Неудачи при Сомме и Пасхендале во многом были обусловлены как недостатком живой силы, так и «человеческим фактором».
20 апреля 1918 г. на Сен-Миельском выступе вступили в боевые действия несколько долгожданных и крайне необходимых подразделений американских войск. В этот день два батальона численностью 655 человек, последний месяц базировавшиеся в деревушке Сешпре, были застигнуты врасплох нападением немецких подразделений общей численностью 2800 человек. Почти половину из них составляли специально обученные штурмовики. Американцы, значительно уступая им в численности, отступили, понеся тяжелые потери. Захватив Сешпре, немцы уничтожили все фортификационные сооружения, какие смогли обнаружить, после чего вернулись на исходные позиции. 81 американец погиб, более 200 отравились газом, 187 получили ранения и 187 либо пропали, либо оказались в плену.
Першинг пришел в ярость от неумелого, как он посчитал, командования, даже с учетом значительного численного перевеса противника. Отстранить некоторых старших офицеров, в том числе одного, отказавшегося проводить контратаку, ему помешало только решение командующего французскими войсками генерала Пассажа наградить именно этих офицеров и многих других французским Военным крестом для поднятия боевого духа американцев.
3 июня 1918 г. французский дешифровальщик Жорж Панвен расшифровал совершенно секретное немецкое радиосообщение, из которого стали ясны подробности немецкого наступления на Западном фронте, запланированного на 7 июня. Из сообщения также стало ясно, что наступление произойдет между Мондидье и Компьенем. Полученные разведданные дали возможность французам тщательно подготовиться. Немецкие войска в очередной раз оказались всего в 70 километрах от Парижа. 6 июня, за день до нового наступления противника, британские войска провели свое наступление в секторе юго-западнее Реймса и выбили немцев из деревни Блиньи. В небе над сражающимися армиями англо-французская авиация общей численностью до тысячи самолетов вела непрекращающиеся бои в воздухе. Ночью шесть британских бомбардировщиков нанесли бомбовый удар по немецким железнодорожным депо в Меце и Тьонвиле.
Немцы намеревались начать наступление в полночь 7 июня. Французы, благодаря перехвату радиосообщений, были к этому готовы и за десять минут до начала немецкой артподготовки обрушили на позиции противника массированный артиллерийский огонь. Но ответный огонь немецкой артиллерии оказался еще более мощным. В частности, немцы выпустили три четверти миллиона химических снарядов с горчичным газом, фосгеном и дифенилхлорарсином общей массой 15 000 тонн. От газа пострадало почти 4000 французских солдат, 32 погибло.
Вторая неделя августа была отмечена масштабными наступлениями союзников по всему Западному фронту; немцев удалось выбить из деревни Антёй-Порт к северу от Компьеня, южной границы их июньского наступления. 17 августа французы возобновили наступление на Лассиньи, которое остановилось в июне. Французские войска шесть раз переходили в атаку и шесть раз были вынуждены отступить, понеся тяжелые потери. Но 20 августа бои шли на окраинах города. В тот день Фош уже не сомневался в успехе и написал Клемансо, что сможет добиться победы в 1919 г.
На всем Западном фронте немецкие войска были деморализованы. 20 августа второй лейтенант британской армии Альфред Дафф Купер в своем первом бою продвинулся до железнодорожной выемки, преграждавшей путь его солдатам. «Посмотрев вниз, я увидел человека, бегом поднимавшегося по противоположной стороне выемки, – писал он в своем дневнике. – Я выстрелил в него из револьвера. Потом я увидел двух немцев, осторожно пробиравшихся прямо подо мной. С трудом вспомнив немецкие слова, я крикнул им, чтобы они сдавались и подняли руки вверх. Они без промедления подчинились. Очевидно, не понимали, что я один. Они стали взбираться по склону выемки с поднятыми вверх руками, а за ними, к моему удивлению, последовали остальные. Всего их было восемнадцать или девятнадцать. Если бы они бросились на меня, им бы абсолютно ничего не угрожало, поскольку из револьвера я не попаду и в стог сена, а мои люди находились в восьмидесяти метрах от меня. Однако они послушно следовали за мной, словно овцы, хотя большую часть пути мне пришлось ползти, чтобы не попасть под огонь с другой стороны выемки. Двое из них оказались санитарами и стали перевязывать наших раненых».
Во Франции художник Джон Сингер Сарджент с июля месяца путешествовал вдоль линии фронта в поисках вдохновения для картин, заказанных британским Министерством информации. 4 октября 1918 г. он писал другу: «Много месяцев я не понимал, как подступиться к данной мне теме, совместным действиям британских и американских войск. Конечно, они взаимодействовали, но абстрактно, а не в каком-то конкретном месте, которое можно изобразить на картине». Он никак не мог найти сюжет, хотя три месяца, отведенные ему на создание картины, подходили к концу. «Я потратил впустую кучу времени на поездки на передовую, – писал он другому своему приятелю шесть дней спустя. – Там нечего писать – все уродливое, скучное, разбитое, а увидеть можно только одного или двух человек». Затем Сарджент отправился на Сомму в надежде, что его все же посетит вдохновение. «На Сомме я наконец увидел то, что хотел: запруженные войсками дороги, – писал он. – Насколько я могу судить, это лучшее из зрелищ, которые может предоставить война».
Утром 9 ноября 1918 г. немецкая делегация на переговорах о перемирии добралась до Компьенского леса. Представитель немецкой армии в составе делегации, генерал-майор фон Винтерфельд, был сыном человека, который разрабатывал условия капитуляции Франции в 1870 г. Французы недоумевали, почему выбор пал именно на него. Но, когда генерал Вейган привел немцев в железнодорожный вагон Фоша, стало ясно, что они не принесли с собой ничего, кроме духа поражения. «Когда я увидел их перед собой, – писал он впоследствии, – выстроившихся вдоль стола, то сказал себе: «Вот она, Германская империя!»
В Спа правитель этой империи боролся за свое будущее. «Мой дорогой адмирал, флот бросил меня в беде», – язвительно отреагировал он в то утро на появление адмирала фон Хинце. Кайзер наконец осознал, что лишился поддержки флота, который он создавал в надежде сокрушить Британию. Но что с армией, которой он командовал с 1887 г., спрашивал он, и которая теперь терпела поражение? Можно ли еще использовать ее для восстановления порядка в самой Германии и таким образом сохранить монархию?
День заключения перемирия, 11 ноября 1918 г., Австрия встретила без империи, а Германия без императора. «Милитаризм и бюрократия здесь полностью упразднены, – писал в тот день Альберт Эйнштейн в открытке матери. – Похоже, нынешнее руководство соответствует стоящим перед ним задачам». Но задачи, стоявшие перед побежденными государствами, были громадными: примирить революционные левые силы и милитаристские правые, восстановить разоренную войной экономику, поддержать дух нации в условиях поражения и усиливающейся «вины за войну», желания вернуть захваченные территории, утраты веры в собственные силы и поиска козлов отпущения.
По всей Европе на полях сражений, в пострадавших городах и деревнях продолжали появляться монументы – маленькие, большие, а иногда просто гигантские, такие как в Вими или на Сомме. Многие из них идеализировали прошлые битвы. В Будапеште по сей день стоит памятник венгерскому кавалеристу, убитому в бою, – приподнявшись на стременах и прижав руку к сердцу, он подобно Иисусу, сошедшему с креста, показывает путь к небесам, ведет мертвых из темных туч войны к яркому свету вечности. Сабля и каска кавалериста лежат у ног его лошади. Надпись на памятнике гласит: «Родина начинается с веры в Христа, с крови героев».
В России военные мемориалы пострадали в период беспорядков и разрухи. После начала войны в Москве открыли Братское кладбище и в память о погибших на войне построили церковь. При советской власти и церковь, и кладбище были разрушены. В настоящее время от них осталось только одно надгробие.