Настоящий воин должен усвоить не просто набор приемов, но и правила боевой морали — удэ. В истинных школах боевых искусств именно этому направлению отводилась решающая роль. Техническое мастерство отходило на второй план. Известный мастер Чан Найчжоу в «Книге о технике боя» подчеркивал: «Изучая кулачное искусство, надо, прежде всего, совершать добродетельные поступки, в мирских делах быть почтительным и скромным, не вступать в бой с другими людьми. Только таким образом можно стать истинным человеком и благородным мужем».

Боевые искусства для Китая — это не столько драка, сколько обретение высокой силы духа. Школы ушу становились школами воспитания молодых людей, где они учились не только махать кулаками, но и изучали нор­мы ритуального поведения китайского обще­ства. Законы удэ призывали быть терпеливы­ми, старательными в любом деле. Ушу пре­вращалось в особый образ жизни, становилось проводником высоких моральных принципов. Считалось, что тот, кто обладает лишь техни­ческим мастерством и лишен боевой морали, не может быть наставником.

В Китае существовало несколько кодексов удэ. В каждом из них присутствовали общие правила. Обучение начиналось с воспитания скромности. Ученик должен был почтительно

относиться к учителю и к обычным людям. Утративший скромность изгонялся из школы. Ученика могли наказать за то, что он без на­добности хвастал своими успехами перед дру­гими и демонстрировал приемы ушу.

При занятиях ушу нужно «не торопиться и не медлить», «позволять вещам и самому че­ловеку развиваться естественным образом, своими советами помогая ученику, но ни в ко­ем случае не приказывая».

Процесс обучения в школах ушу являлся процессом становления сознания. Ученики должны были постичь Высшую Истину. Древ­ний трактат так описывал этапы саморазви­тия: «Глубоко изучай. Вникай, вопрошая. Тщательно продумывай. Отчетливо осозна­вай. Искренне следуй».

Большинство легендарных китайских бой­цов отличалось прежде всего не силой удара, а именно мощью добродетели. Один из них, Хо Юаньцзя, основатель Ассоциации утон­ченных боевых искусств, как-то был вызван на бой представителем другой школы. Публи­ка жаждала зрелища, ей не терпелось уви­деть, как легко Хо расправится с противни­ком. Несмотря на отчаянное сопротивление, Юаньцзя нанес цротивнику несколько мощ­ных ударов и, изловчившись, поднял его над помостом. Все ждали, что сейчас последует бросок. Однако Хо произнес: «Не стоит мне быть невежливым. Прошу прощения». Сопер­ник был вынужден признать, что Хо обладает не только блестящим боевым мастерством, но и высочайшей боевой добродетелью и действи­тельно достоин уважения.

Правила боевой морали требовали не ме­ряться силами с представителями других школ, если это не касалось вопросов чести. Чрезвычайно был популярен совет: «Пройди мимо обидчика, не замечая. Но если вступил в поединок — убей одним ударом».

Все крупнейшие школы ушу имели собст­венные кодексы удэ. Достигшие успехов в бо­евом искусстве создавали свои заповеди, до­полняя и расширяя кодексы. Тун Чжунъи, от­крывший несколько школ боевых искусств, разработал для их учеников специальные пра­вила, которые приобрели в Китае большую популярность. Вот некоторые из них:

«обладай постоянством: изучающий ушу подобен лодке, что скользит против течения, не продвигается вперед, а лишь отступает. Та­ков он в изучении гражданских дисциплин, таков он и в изучении боевых искусств. Наше поколение, изучая боевое ремесло, стреми­лось проникать в самую суть, для чего придер­живалось постоянства, неутомимо тренирова­лось, не перескакивало через этапы трениров­ки, чтобы ускорить обучение, И не останавли­вались не полпути»;

«обладай четким планом; последователь ушу должен остерегаться, имея мужество, но обладать при этом ясными замыслами»;

«соблюдай закон: закон — это гарантия прав человека. Все люди нашего Государства должны придерживаться законов и особенно это касается тех, кто занимается боевым ре­меслом... В противном случае очень легко мо­гут возникать драки, а боевое искусство, что уже поселилось в теле, может стать инстру­ментом дурных поступков...»;

«храни искреннюю преданность делу: ис­кренняя преданность — это основа становления физического начала и исток морального совершенствования ...»; «не будь заносчивым»; «не повреди людям».

Правила боевой морали предписывали, что ушу нельзя передавать «испорченным людям». В трактате «Наставления в мече Куньу» названы десять типов таких людей, ко­торые не могли становиться учителями: «Тем, кто по своим человеческим качествам не прям, нельзя преподавать. Не честным и не испытывающим почтения к старшим нельзя преподавать. Не ровным в общении с людьми нельзя преподавать. Не умеющим оценивать по достоинству, нельзя преподавать. Не иску­шенным в военных и гражданских науках, нельзя преподавать. Стремящимся зарабо­тать на этом богатство, нельзя преподавать. Тем, у кого грубость проникла в кости, нель­зя преподавать. Торговцам нельзя препода­вать. Драчливым нельзя преподавать. Поче­му? Боюсь за изъян в возвышенном мастерст­ву Куньу».

Мастерство ушу — это не только «мастер­ство кулака», поэтому проводились поединки, в которых бойцы соревновались во внутрен­ней силе. «Специалистом» по таким поедин­кам был Сунь Лутан. Шесть японских дзюдо­истов предложили померяться силами с 70-летним мастером. Сунь принял вызов, попро­сив соперников крепко прижать его к земле. «Пусть один из вас досчитает до трех. Если на счет «три» я не сумею встать на ноги, значит, вы выиграли», — заявил Сунь Лутан. Япон­цы согласились. Они надеялись, что легко возьмут верх над немощным стариком. Они изо всех сил удерживали Суня на земле, но мастер сумел легко освободиться. Дзюдоисты даже не поняли, как это произошло, и призна­ли поражение.

Настоящие мастера ушу старались делать поединки менее крова­выми. Существовала специальная система «восьми ударов». Она позволяла победить противника, не ставя под угрозу его жизнь. Восемь ограничений за­прещали применять не­которые приемы. Поль­зоваться ими можно было лишь в исключи­тельных случаях.

Шаолиньские мастера никогда не нападали первыми. Так, шаолиньский наставник Мяосинь учил: «Тот, кто следует по пути боевых искусств, превыше всего ставит добродетель, а не силу, придает большее значение защите, а не нападению. Когда пробуждаешь в себе доб­родетель — то встречаешь признательность, а когда используешь силу — то наталкиваешь­ся на противодействие. Защита — это предве­стник жизни, а нападение — предвестник смерти. Когда меня атакуют, я защищаюсь. В этот момент у меня на сердце спокойно, мое ци концентрируется, дух просветляется и про­буждается отвага... Все это приводит к полно­му внутреннему умиротворению, благодаря чему мое ци оживает. Кто бы меня ни атако­вал — ничто не обеспокоит меня».