Раффлезия – крайний случай паразитизма, вершина приспособления к такому образу жизни среди высших растений. Можно сказать, паразит из паразитов. Если у других паразитов есть все или почти все присущие растению органы, то у раффлезии надземная часть так сильно редуцирована, что представлена лишь одним цветком. Само же вегетативное тело и телом‑то трудно назвать. Это всего лишь клеточные нити (что‑то вроде грибницы), перехватывающие чужую пищу.
И все же это высшее растение. Ботаник Д. Г. Скотт так объясняет причину удивительной метаморфозы паразита: «Член высшего класса растительного царства может опуститься до уровня гриба для того, чтобы получить какое‑нибудь преимущество в борьбе за существование». Вот до чего доходит конкуренция в природе!
Корни и листья у раффлезии отсутствуют. Сильно укороченный стебель прикреплен к корням «растения‑хозяина» с помощью особых выростов‑присосок (гаусторий). Зато сам цветок – рекордсмен растительного мира: до метра в поперечнике и около 6 кг весом. Если распределить эту массу в соответствии с количеством лепестков, получается, что каждому достается ровно по килограмму. Вы видели что‑нибудь хотя бы отдаленно похожее в нашей флоре?
Но и эта громадина, оказывается, еще не предел. Официально зафиксирован такой рекорд: 106 см (диаметр) и 10 кг (масса). Одному из исследователей, по свидетельству Цингера, повстречалась однажды на Суматре почти полутораметровая раффлезия (140 см в диаметре), которая, по расчетам очевидцев, должна была потянуть на весах килограммов на 14. Но эти параметры не были документально зарегистрированы, поэтому не могут считаться истинными.
А вот высота цветков‑гигантов небольшая. Они как бы прижаты к земле, как листья у нашей росянки или жирянки.
Род раффлезия (Rafflesia) насчитывает, по последним данным, 15–19 видов растений. У крупных – раффлезии арнольди (Rafflesia arnoldii) и раффлезии патма (Rafflesia patma) – бутоны цветов имеют форму и размеры кочанов капусты. И даже у самого мелкого представителя этого рода (R. rochussenii), произрастающего на Яве, бутон отнюдь не крошка. Величиной он с кулачок ребенка. А распустившийся цветок в поперечнике никак не меньше большой чайной чашки (около 14 см). В нашей флоре он тоже выглядел бы гигантом.
Распространение раффлезии ограничено влажными тропическими лесами Индонезии и Филиппин. А самый знаменитый ее вид – раффлезия арнольди обитает только на Суматре. Да и то не везде, а лишь в нескольких резерватах этого острова. Здесь же нашел приют и еще один представитель данного рода – R. hasseltii, любитель сырых долин и крутых влажных склонов. Его находят на высотах от 500 до 1000 метров над уровнем моря.
У Кернера в его прекрасной книге о жизни растений можно прочитать такие строки: «Растительность самых отдаленных стран земли изучалась путешественниками‑ботаниками без всякой материальной выгоды для них, нередко с большой опасностью для здоровья, иногда даже с пожертвованием жизни». Они как нельзя лучше характеризуют историю открытия раффлезии. Она по‑своему привлекательна и одновременно трагична.
Это случилось в 1818 году. Небольшая экспедиция в составе английского политика и ученого Томаса Стэмфорда Раффлеза (или Раффлза, как пишется в некоторых работах), его немецко го врача и соратника по ботаническим исследованиям Джозефа Арнольда, а также нескольких слуг из туземцев пробиралась через тропические заросли вглубь острова. Их маршрут пролегал по юго‑западной его части, где протекает река Мана. Увлекшись поиском экзотических растений, Арнольд со своим помощником отошли немного в сторону от главного направления.
Далее предоставим слово автору открытия.
«Вдруг мой слуга‑малаец бежит ко мне с вытаращенными глазами и кричит: "Иди сюда, иди сюда, господин! Тут цветок очень удивительный, очень красивый!” Я тотчас же углубился вслед за ним в чащу шагов на сто, где он и показал мне под кустом на самой земле действительно поразительный цветок. Он сидел на тонком, не толще двух пальцев, горизонтальном корне. Я отделил его ножом и снес в палатку».
Натуралист сразу же заметил целый рой мух, которые вились над отверстием нектарника и, вероятно, откладывали в него свои личинки. А также почувствовал сильный запах гнилой говядины, который щедро источало это прекрасное с виду создание. Он признается: «Сказать правду, если бы я был один и не было бы со мной товарищей, я струсил бы, увидев такой громадный цветок, до того размеры его превышали все виденное и слышанное мною».
А растеряться в одиночку было от чего. Представьте на миг увиденную ученым картину: на бугристой от выступающих корней земле как будто кто‑то разбросал большие плоские куски кровавого мяса. Словно здесь только что пировал хищный зверь и, испуганный приближением человека, в спешке оставил пять больших недоеденных ломтей. Но они лежали в симметрично строгом порядке, и глаз опытного ботаника не мог ошибиться: это цветок!
Арнольд назвал его чудом растительного мира. Его огромные лепестища (иначе не скажешь!) толщиной в дюйм и три фута (около 90 см) в диаметре весили 6 кг. Листьев, стебля и корней ученый не обнаружил. Зато, покопавшись в земле, нашел многочисленные присоски, впившиеся в чужие подземные органы. Странное до невозможности растение оказалось самым натуральным паразитом.
Сохранить в целости его не удалось. Не хватило захваченных с собой запасов спирта. А сделанные рисунки тоже через шесть лет были уничтожены при пожаре на море во время возвращения сэра Стэмфорда в Англию. Сам он настолько был поражен «наивеликолепнейшим», по его словам, цветков, что не замедлил сообщить об этом в письме. Оно датировано 20 мая 1818 года и сразу же стало известно ученому миру.
Экспедиция для Арнольда закончилась печально. Через две недели после сделанного открытия он умер от жестокой тропической лихорадки, так и не успев закончить подробное описание найденного им ботанического уникума. 5 июня 1826 года уже у себя на родине в возрасте 45 лет скончался и Раффлез. Работу ученых пришлось завершать другому исследователю – английскому ботанику Роберту Брауну. Отдавая дань памяти первооткрывателям, тот увековечил их имена в названии чудо‑растения. В ботанической классификации оно стало именоваться Rafflesia arnoldii.
Рассмотреть суперцветок в натуре, а не в спирту или в муляжной галерее музея – мечта каждого ботаника. Профессор В. А. Ротерт решил осуществить ее, даже уйдя в отставку. Во время своего путешествия к Цейлону он сделал изрядный крюк в маршруте, чтобы заглянуть на Суматру и полюбоваться волшебным произведением природы. Увидеть раффлезию он мог только там.
«Из‑за такого чуда стоило бы немного надбавить дороги, даже если бы больше незачем было туда ездить», – пояснил он принятие такого решения.
Его мечта, к сожалению, так и не осуществилась. В лесах Паданга, которые он посетил, знаменитый цветок не произрастал. Можно представить, сколь велико было разочарование новороссийского ботаника, который ехал в эти далекие края в самом радужном настроении.
Ярко‑алый цвет лепестков‑лепешек раффлезии еще издали бросается в глаза. «Нам, а не насекомым», – может подумать читатель, знающий, что они вроде дальтоников – плохо воспринимают этот участок спектра. Но к счастью для растения, окраска венчика не монотонна. На красном фоне можно заметить многочисленные пятна более бледного оттенка, беловатые струпья, а также коричнево‑фиолетовые тона в других частях растения– цветка. Углубленная середина его, похожая на круглый котелок, тоже выделяется выразительным многоцветьем. В общем, привлекателен он и для различных насекомых.
И не только самой окраской – расположенные в глубине цветков нектарники светятся как фонари. В сумраке тропического леса это тоже очень важный указатель для опылителей. Тем более что растению надо поторапливаться с оплодотворением. Живет‑то это зрелое цветочное чудо всего 3–4 дня, после чего начинает быстро увядать.
Броская красота гиганта быстро меркнет для нас при попытке приблизиться к нему. Уже на расстоянии 100 метров чувствуется жуткий запах гниющего мяса или нечистот, который он источает, за что получил нелестные прозвища – вонючая лилия и трупная лилия. Местные жители называют его также «дьявольской коробкой для бетеля» – за схожесть его форм с декоративной емкостью, в которой они носят острые и пряные на вкус листья этого популярного тропического растения. Зато аромат раффлезии просто обожают мухи, жучки и другие насекомые, питающиеся падалью. На них он, собственно, и рассчитан.
Ползающее и порхающее лесное племя буквально осаждает зловонный цветок, сулящий богатую наживу. Именно это обстоятельство некоторых исследователей наводило на мысли о плотоядном питании растения. Но все оказалось гораздо проще. Привлеченные запахом насекомые занимаются привычным на любом цветке делом – ищут лакомство в тычинках и пестиках. И, обмазавшись пыльцой, одновременно помогают растению в оплодотворении.
В окраске раффлезии отсутствует зеленый цвет – в ней нет хлорофилла, а значит, не существует и фотосинтез. Растению‑паразиту он не нужен.
А кормится это растение за счет циссуса – близкой родственницы виноградной лозы. Многочисленные тяжи‑присоски внедряются в толстые, стелющиеся близ поверхности земли корни лианы. На концах тяжей формируются цветки. Первое впечатление такое, будто они вырастают непосредственно из почвы. Или же почему‑то цветут корни самой лозы. Но такое чудо науке неизвестно.
Как и любой паразит, раффлезия не спрашивает разрешения у «растения‑хозяина» на прописку в его организме. Это самовольное вторжение, не имеющее ничего общего с полезным (симбиотическим) сожительством, при котором получают выгоду оба партнера. «Растение‑хозяин» вынужденно отдает принадлежащие ему соки, сокращая тем самым себе жизнь и в конце концов умирая. А даровой прихлебатель тут же находит себе другого хозяина из ближайшего растительного окружения.
На формирование супербутона уходит около девяти месяцев. Есть сведения, что он набухает даже целых 3 года, после чего ненадолго (всего на несколько дней) раскрывается. Цветки‑монстры, опыляемые перекрестным способом, дают сочные плоды и на удивление мелкие многочисленные семена размером не больше маковых зернышек. Они едва заметны невооруженным глазом. А ведь какими гигантами были родители!
Еще изумительнее способ их расселения. Они распространяются … слонами, тапирами, носорогами, дикими свиньями, оленями и другими крупными животными. Их разносят также белки‑сони, муравьи и термиты. Но лучше все же, когда это делают слоны. И вот почему. Семена должны попасть не просто на почву, а непосредственно на корни лианы, спрятанные под землей. Этому может помочь только тяжелое животное. Широкие ступни слона идеально подходят для решения данной задачи. Они плющат мягкие и сочные плоды раффлезии, превращая их в кашу. Ступая затем дальше, слон буквально вдавливает прилипшие к ногам семена в корни деревьев.
С этого момента жизненный цикл паразитического растения повторяется: прилипание с помощью выростов‑присосок (гаусторий) к «растению‑хозяину» и беззастенчивое использование всех его богатств в целях личного процветания. Примерно через полтора года после контакта с лианой кора ее в этом месте начинает набухать, превращаясь в нечто похожее на почку. Она разрастается до размера детского кулачка. Это не что иное, как зачаточный бутон. Он будет постепенно раскрываться, а лепестки продолжат расти еще долгие месяцы, пока не достигнут нужной кондиции. После полного распускания цветок обнажит все свои шикарные прелести.
Привлеченные любимым запахом и «мясной» окраской на пир слетятся главные опылители – навозные мухи. А образовавшиеся в результате семена‑крохи дадут начало новым живописным гигантам.
Самому большому в мире цветку грозит, к сожалению, и не меньшая опасность. Как и многие ботанические редкости, он находится под угрозой исчезновения. Этому способствует интенсивная рубка тропических лесов, нарушающая экологическое равновесие и устойчивость отдельных видов. А также сбор цветков для медицинских целей. В ряде мест это чудное растение уже полностью истреблено. Не случайно оно занесено в Международную Красную книгу растений в надежде на спасение драгоценных остатков.
Увидеть раффлезию в ботанических садах, увы, невозможно. Слишком тонки ее отношения с лианами‑кормильцами. В оранжереях они пока не воспроизводимы. Поэтому любоваться цветками‑великанами по‑прежнему можно только на их родине – во влажных тропических лесах Индонезии и Филиппин. А самый большой из них – раффлезию арнольди удастся найти только на ограниченных участках острова Суматра, в природных резерватах. Они небольшие, и их там считаное количество. Все эти растения, естественно, тщательно охраняются.
Компания несостоявшихся хищников довольно велика. Достаточно сказать, что к ним некогда относили многие первоцветы и камнеломки, некоторые виды бромелиевых, гвоздичных, зонтичных и сложноцветных, отдельные горечавки, ворсянки и т. д. К ним причисляли даже обыкновенные томаты. Но нам бы хотелось здесь коротко отметить только два интересных флористических объекта, не относящихся к растениям‑паразитам.